Шедевры, лучшие работы

Эта удивительная по свежести, лучезарности и непосредственности переданного художником переживания работа относится к тем произведениям Левитана, к которым в полной мере применимы слова Бориса Пастернака: «Поэзия остается навсегда той, превыше всяких Альп, прославленной высотой, которая валяется в траве под ногами, так что надо только нагнуться, чтобы ее увидеть и подобрать с земли: органической функцией счастья человека». Левитан в данном полотне отлично передает игру солнечных лучей на белых стволах, ярко-зеленых кудрях березок и сочной траве, среди которой виднеются синие искорки цветов. Именно о данном полотне в литературе очень часто говорят как об образце «русского импрессионизма».

Действительно, она живо перекликается с передачей радости жизни «здесь и сейчас» в искусстве лиричнейших из французских импрессионистов - Альфреда Сислея, Огюста Ренуара, о которых в пору создания «Березовой рощи» художник мог знать только понаслышке. Левитан чувствует свое родство, свое стремление к фиксации трепета пронизанного светом воздуха, фактурное богатство, фрагментарность композиции. Но для французов, в которых так сильно развито утонченное чувство гедонизма и рафинированной чувственности, весьма характерно купание глаза в свето - воздушной среде, переданной потоком разноцветных «атомов», создающих зыбкую мерцающую ткань живописи, отсутствие психологической протяженности (Ренуар говорил, что в импрессионистических картинах не должно быть «думающих фигур»).

Для Левитана же, как и для других русских художников его поколения, например, Валентина Серова - автора «Девушки, освещенной солнцем» (1888), предметом изображения является не «впечатление» как таковое, но переживание красоты существующего вне нас прекрасного мира природы. Даже наиболее импрессионистические по технике работы Левитана оказываются, в сущности, более родственными не произведениям Клода Моне и его друзей, а творчеству любимого художником задумчивого Камиля Коро с его принципом «пейзаж - состояние души» и страстного Винсента Ван Гога, говорившего, что пейзаж должен быть «портретом сада и души художника одновременно».

Данная картина Левитана просто исполнена мягкой, благородной гармонией. Полотно было написано молодым Левитаном в Плёсе на Волге. Художник изобразил на картине вид на окраину этого небольшого городка с Петропавловской горы, где находилась и полюбившаяся художнику церковь-часовня.

В весьма необычной чуткостью автор написал на этом полотне ощущение умиротворенной тишины, мягкое сияние золотисто-розового предзакатного света, нежное марево тумана, плывущего над широкой рекой и обволакивающего плавные очертания Волги и стоящих на ее берегу среди деревьев церкви, колокольни и белого домика с кирпично-красной крышей. Каждый человек почти физически сможет ощущать вечернюю свежесть воздуха, сочность и ароматность «дышащей» росистой зелени травы и кустов, покрывающих пологий склон холма.

Прекрасным примером неподражаемого мастерства Левитана в тональной разработке зеленого цвета является эта картина. Все напоено драгоценным чувством целостности и красоты бытия. Стоит напомнить, что часть белого каменного дома с красной крышей. Который ранее принадлежал плёсскому купцу Грошеву, некоторое время был сдан для Левитана и Софьи Кувшинниковой.

На данном полотне Левитана изображен окруженный осенним лесом монастырь у излучины полноводной реки. Левитан снова в своей работе приглашает каждого нового зрителя зайти в благой, новый, лишенный зла мир. В отличие от близкой по мотиву Тихой обители, где взгляд зрителя направлялся по центральной оси в глубь картины, к монастырю, а горизонт был закрыт дубравой, в «Вечернем звоне» доминируют плавные, эллипсоидные линии реки, течение которой уводит взгляд вдаль.

Кажется, как – будто картину проникает круговое движение, красота вечернего освещения, румянящего и золотящего плывущие по небу легкие облака и белые стены монастырских зданий. Кому-то может показаться, что «эхо» отражений на зеркальной глади воды создают ощущение торжественного и мелодичного «звучания» картины, и кажется, что в ее пространстве, как и в одном из рассказов Чехова, «собрались отдыхать и люди, и природа, и лес, и солнце, отдыхать и, быть может, молиться». В картине нашла выражении связь Левитана и Нестерова. На картине изображено «типично русское, даже отшельническое умиление перед красотой вечера в "святом месте"». Живописец довольно чутко относится к художественному своеобразию церковной архитектуры, ее единству с окружающей природой.

Говорят, что такое понимание красоты и поэзии старых русских храмов Левитану удалось унаследовать от своего великого учителя – Алексея Саврасова. Еще когда Левитан учился у Саврасова, он занимался написанием таких картин, как «Симонов монастырь» и «Вечер на пашне». На этих полотнах первое место занимали белые здания храмов, символизирующие и выражающие высшие устремления людей, живших на этой земле. Пристрастие изображать на своих полотнах старинные церкви, колокольни, монастыри сохранилось у Левитана до конца его дней.

Эта большая картина сильно выделяется на фоне всех работ Левитана. Михаил Пришвин писал об этой картине, что она «мрачна», «односторонняя и лишена столь присущего художнику чувства катарсического, очищающего «растворения» в красоте природы. Хотя река, через которую перекинуты бревна, неширока и на том берегу зрителя ожидает душистая свежесть лиственного леса, преодолеть это пространство, в которое «втягивает» композиционное построение картины, оказывается не просто».

Но в этой картине ощущается некая нависшей над этим «гиблым местом» тишина, драматическая неразрешенность, усиливающая чувство опасности, которой чреват неверный шаг по скользким позеленевшим бревнам. Художник как бы «включает» в нас то странное чувство, когда человек, оказываясь «у бездны на краю», заглядывая в нее, испытывает

Полотно было задумано во время пребывания пушкинском Болдине после того, как Левитан обратил внимание на этот тракт, когда возвращался с охоты близ Городка Владимирской губернии. За несколько лет до этого «Володимирка» перестала быть дорогой, по которой вели по этапу в Сибирь каторжан. С 1890 года их стали переправлять при помощи железной дороги.

Именно в память о «звоне кандальном» определяет строй картины, более значительной по своему содержанию, чем работы иных художников, изображавших колодников и жандармов, например, работа Николая Скадовского «По Владимирке» 1891 год написания. Достигается эта значительность пейзажными образно-ассоциативными средствами, композиционным и цветовым решением. Наследуя достижения Василия Перова, в работах которого важную символическую роль играл мотив уходящего вдаль пути, Левитан выразил чувство скорби и грусти, вызванное у него созерцанием «дороги русской, бесконечной, как терпение людское».

Довольно страшные думы навевает пасмурное небо с плывущими серыми облаками, бросающими тусклые тени на обесцвеченную непогодой землю, просторы которой оживлены лишь фигурой странницы, с молитвой обратившейся к иконе на придорожном столбике-голубце. Стоит отметить, что чувство одиночества не безраздельно господствует в образном строе картины. Левитан передает зрителям и свою любовь к этим полям и лесам, раскинувшимся под высоким небесным сводом. Пасмурный колорит при внимательном взгляде обнаруживает приглушенное серым тоном богатство и нежность цветовых оттенков. В картине расставлены и светлые ноты. Одна из них - белеющая вдали церковь.

Работа относится к редкому типу полифонического «исторического пейзажа» и сопоставима в этом плане с Аппиевой дорогой Александра Иванова. Но у великого художника-романтика изображение поросших травой каменных плит древней дороги заставляет думать о судьбах Римской империи, о легионах «покорителей мира», некогда проходивших по этим плитам, лязгая оружием и доспехами. Данная дорога, которая была избита колодками и скрипучими телегами арестантов, остается неким шрамом, которая остается историей народа.

Начиная с картины «Осенний день. Сокольники», Левитан создал много картин, которые были посвящены настоящей русской осени. В совокупности это создает чрезвычайно богатую эмоциональными оттенками «осеннюю сюиту».

Ощущение жизненной полноты, свежести чувств в солнечный осенний день создается во многом благодаря «бурлению» краски в изображении червонного золота листвы и смелому, энергичному письму синего неба, яркой зелени озимей и темной сини реки, на фоне которой вспыхивают покрасневшие листья боярышника. По своей повышенной чувственной напряженности и сгущенности в восприятии природы эта картина представляется даже не вполне «левитановской», ибо подобный тип мироощущения был характерен для несколько более молодых мастеров - пейзажиста Станислава Жуковского или писателя Ивана Бунина.

Стоит заметить, что сам Левитан не был доволен картиной. Он не раз повторял, что картина грубая. Через год был написан новый вариант картины. Этот вариант в данный момент находится в Третьяковской галерее. На новом полотне Левитан изобразил новый вариант, иной по состоянию природы, тихое, как бы «хрустальное» и при всей яркости осенних красок, как писал Чехов, «необыкновенно грустное, приветливое и красивое, когда хочется «улететь вместе с журавлями».

Это последняя картина Левитана. Над этим полотном художник работал очень вдохновенно и одухотворенно. Во время работы над картиной Левитан уже был смертельно болен, но силы творить у него остались. Ни для одной работы Левитана не было сделано столько эскизов и набросков, сколько для этого полотна. Известно, что в процессе создания «Озера» художник не раз выезжал на этюды в Тверскую губернию, в места, некогда послужившие натурой для картины «Над вечным покоем». В данном полоне слышится не траурная, но торжественно-мажорная музыка природы.

Стоит отметить, что картина не была завершена. По свидетельствам современников спустя несколько лет картина потемнела и утратила свою красочность. Но и в ее нынешнем состоянии Озеро (равно как и первый вариант картины, хранящийся в Третьяковской галерее) производит сильное впечатление своим светлым, праздничным звучанием, «перезвоном», объединяющим высокое голубое небо, по которому плывут белоснежные облака, и чудное приволье синего озера. А у ближнего берега, возле которого зеленеет взволнованный свежим ветром тростник, и на дальних берегах виднеются деревни и возносящие главы к небу белые храмы и колокольни.

1

2

Айвазовский И.К. "Крымское побережье у Ай-Петри"