Вечное заблуждение новаторов, что в их искусстве - вся истина, заблуждение, может быть, необходимое, ибо новое рождается с таким трудом, что для своего яркого выявления требует крайнего фанатизма адептов. Впрочем, в наши дни как бы действительно начинается переоценка основных канонов, основного понимания формы, хотя тоже, может быть, только кажущаяся.
Характер искусства живописи в тот или другой период в тесной связи с отношением к природе, с ее пониманием. Современное искусство развивается под влиянием нового взгляда на отношение искусства к природе, главными выразителями которого были Ницще и Оскар Уайльд.

Стоит только вспомнить знаменитые афоризмы:

„Природа, артистически оцененная, не может быть образцом. Она лжет, она искажает, она оставляет пробелы. Природа - это случайность"...

 „Чем мы больше изучаем искусство, тем меньше обращаем внимания на природу. Искусство открывает нам отсутствие плана в природе, ее удивительную грубость, ее необычайную монотонность, ее безусловную незаконченность"...

„Плохое искусство всегда происходит от возврата к жизни и природе и от возведения их в идеал"...

„Природа - наше создание... и т. д.

Дан простор субъективизму, индивидуалистическому пониманию природы, исключающему прежнее, как бы общее признание ее объективной красоты, недостижимого совершенства ее форм, когда от благоговейного, но еще бездушного копирования художники пришли к конечному достижению - передавать тонкие эмоции, вызываемые этой объективной красотой, всеми одинаково понимаемой и чувствуемой.
Принцип передавать природу, конечным выразителем которого у нас и был Левитан, сменился принципом извлекать из природы, давать самобытные мелодии, только пользуясь природой. Из цельного сокровища природа превратилась в богатую сокровищницу. Ибо, в конце концов, если бы дело дошло действительно до отрицания природы, как источника искусства, это отрицание все-таки было бы только кажущимся: вне форм природы и ее красок, вне объективно существующей жизни нет зрительных впечатлений - основы пластического искусства живописи.
Отношение к природе определяет только характер того или иного направления в живописи, но не сущность искусства-живописи, самые разнообразные формы которого законны, не сущность также и таланта художника-живописца. Благодаря недавнему, да еще и длящемуся торжеству принципа индивидуализма, сила и значение таланта определялась главным образом степенью его оригинальности, даже в ущерб мастерству, как оно понималось основными канонами, проникавшими все существовавшие до сих пор направления. Стало уже аксиомой, общим местом, что крупному таланту органически свойственна индивидуальность. Но не является ли одним из главных его элементов - мастерство, т. е. исключительная способность и уменье выражать каноны, форму, как она понимается в данный момент? Какого бы взгляда на задачи современной живописи мы ни держались, преклонение, восхищение перед далекими „стариками" остается неизменным, хотя мы очень далеко ушли от их „направлений", от характера их искусства. Не потому ли, что, чувствуя вечность сокровенных законов, мы ощущаем их именно в конечном мастерстве, в котором сказывается высшее напряжение талантливости. Загадка таланта не только в откровении новых форм, а и в исключительной, ему только свойственной, возможности наивысших достижений выражения, что так мучительно чувствует каждый художник.
Абсолютное значение еще близкого нам художника, то лицо, с каким он уже навсегда явится перед отдаленными потомками, так же трудно различимо для нас, как наше собственное отражение в зеркале, к которому мы слишком близко подошли. Но не очевидны ли и сейчас страстная напряженность исканий, цельность, непосредственность и искренность выражения в творчестве Левитана?
Может быть, оно исходило не исключительно из живописных задач, из каких - и только из каких, - стремится исходить современная живопись, но владевшее художником чувство природы находило полное выражение в его живописи. Рассказывать о своем чувстве так, как рассказывал Левитан, т. е. благоговея, мучаясь и добиваясь, прежде всего живописного совершенства, до конца исчерпать в живописи то, что, благодаря поэзии, грезилось в природе, дать живописный синтез поэтических впечатлений природы - не так же ли это было необходимо, как было необходимо, когда-то дать синтез человеческой красоты?
Чувство природы, благодаря все новым и новым откровениям искусства, будет бесконечно расширяться и углубляться. Новизна, утонченность и сложность живописных задач ушли вперед после Левитана. Но ведь все еще царит то обаяние природы, певцом которого был в живописи Левитан, которое сложилось из могучей ассоциации разнообразных ощущений физюлогических и змоций музыкально-поэтических.